Садык Алимов

— Перекопский район, Бий-болушский сельсовет, колхоз Мамшек. Приехали на машине, вещи погрузили и со станции Воинка в вагоны погрузили и отправили. Сказали: «Ну давайте, собирайте вещи, и выселяемся». На машины и в Воинку в вагоны. «Быстрее собирайтесь и всё». Что могли, собрали. Папа сказал: «Давай, зерно грузи». Немного муки, зерна и бутыль масла, тогда масло в таких бутылях было. «И давай, — говорит — не забывайте, сепаратор тоже заберём». И сепаратор тоже взяли. Потом домашние вещи: одну подушку, два постельных, одно одеяло. А вместе с подушками взяли еще костюмы брата, вместе с подушками взяли его костюмы. Пытались готовить тесто, когда вагон останавливали в степи. Когда была остановка, кто успел приготовить лепешку или еще что-то, и давай бегом опять в вагон. В Узбекистан приехали на станцию Китаб — на конечную. Потом папа рассказывал, что приехали на арбе и разгружали кого куда. Откуда мы знаем? Кто в Китаб попал, кто в Шахрисабз попал. А папа сказал, что мы сядем сейчас в машину. Машина, наверное, отвезет нас в хорошее место. Оказывается, везли на арбе, потому что там было далеко, и горная местность, а машина до конца не едет, там уже дальше дороги нет. На машине до конца довезли, больше машина не едет уже. Привезли в колхоз и там разгрузили нас. Через речку, в общем. Речка разделяла колхоз. Посреди колхоза протекала речка. Сырдарья. Вот мы там. Такая комната, двери внизу такая шпилька и вверху, окон не было, печки не было. Там крыши были ровные без откосов, каждый раз, когда шел снег, — давай лопатой разгружай. Во дворе рос тутовник большой. Под тутовником мама лежит с малярией. Вот как приехали, малярией заболела, потом Хасылат и председатель пришел на лошади, а она под деревом лежала. «Давай на работу. Не можешь?» — кнутом хотели побить. «Ты не хочешь —говорит — работать». А она встать не может. Две семьи там жили, по середине брезент. Асан — наш односельчанин. Они с той стороны жили, а мы с этой. Его отец, мама, сын умерли от голода. В неделю один раз паёк давали, один-два килограмма, паёк, короче говоря. Его и ели. Потом папа, как приехали, баранов резал. Резал и продавал, короче говоря. А мама как слегла от малярии, так и не встала уже. Вся в синяках, вши туда-сюда бегают. Мужчин нет, одни женщины, дети. Папа умер. Хоронить? С женщинами… горки там, не горы, горки, холмы, с женщинами вырыли яму. Женщины похоронили, короче говоря, папу. В одном доме жили мы, в одной комнате по полам разделённые комнаты, брезент натянули мы. Они у нас просили несколько ложек еды. Мы не так голодовали, конечно, у нас немножко было. Браслеты продали, серьги продали, цепочки тоже продали. Золотые часы были, их тоже продали. В общем, все распродали. Нас выручило что? Сепаратор. В колхозе тогда сепаратора не было. Мы отдали сепаратор колхозу, а колхоз взамен нам дал зерно. Мы жили еще в Узбекистане, Паландара, колхоз Бурметан. Китаб от нас в 25 километрах был. В неделю один раз ездили в Китаб на рынок. Там участок дали нам. На нем рос виноград, брали 5-6 килограммов на плечо и возили в Китаб. В неделю один раз. Продавали этот виноград, потом полтора килограмма или два килограмма муки и соль пол килограмма покупали, и назад. Просыпались рано и выходили, а на закате возвращались домой. 25 километров пешком. По земле, по колючками босиком. Вот так и ходили. Машину мыл, помогал, дрова продавал. Забирался на дерево, что было собирал и продавал. На рынке продавал. По воскресеньям воду продавал. Всё, вот так я и вырос. Мама болела, брат работал на винзаводе. После того как устроился на винзавод продавал дрова, ветки и кусты хлопчатника, воду на базаре. Мемет акъай и Лиля абай не могли работать в колхозе, а кушать надо. И давай вот такой косой траву косить.

— Лиля абай — это ваша сестра, да, дедушка?

— Да, она старше меня на 5 лет. После того, как брат устроил меня работать на винзавод, туда переехали. Там уже жили спокойно. Потом я снова вернулся на свой завод. После того, как я вернулся на завод, мне дали полуторку. Потом уже на машине стал ездить, у нас было 8 пунктов, винпунктов. В общем, я поехал из Воинки в Орловку. Нашего села нет, мельница была, все снесли. Там кукурузу и семечки посадили, заровняли. Кладбища тоже нет. В общем, ровная земля. Был один бугор. Домов вообще не было, ни кладбища, ни мельницы, ничего. Заровняли, кукурузу и семечки посеяли. И дома нашего не было. Всего где-то 30 домов, деревня маленькая была.